Мы продолжаем рассказывать о студентах ДВГАФК – участниках Специальной военной операции.

Первое интервью с Иваном читайте по ссылке http://moodle.dvgafk.com/main/1849-student-dvgafk-uchastnik-specialnoy-voennoy-operacii-psihologicheski-ya-silnyy-eto-kachestvo-pomogalo-vyzhit-na-voyne.html

Евгений учится заочно на пятом курсе. В марте 2022 года в звании сержанта он командовал отделением в районе Ясиноватой (ДНР). Недолгая командировка вместила 16 суток дороги на фронт, бои, ответственность за жизни подчиненных, налаживание быта в сложной обстановке, ранение и лечение в госпитале. Как не терять самообладание под обстрелами и о встречах с беженцами Евгений рассказал нам.

«Пехота способна во взаимодействии с другими родами войск и специальными войсками наносить поражение противнику в любых видах боя». Что скрывается за этой цитатой из Большой российской энциклопедии? Умение воинов вести бои на открытой местности и в черте города, рыть окопы и быстро находить укрытие под огнем противника, оценивать степень опасности, спасать себя и боевых товарищей. О своей службе Евгений рассказывает скупо: «Передвижение на боевых машинах, поддержка танков, огонь из стрелкового оружия: автоматов, пулеметов, гранатометов. Вели и бои дистанционно, и лицом к лицу с противником тоже сходились».

Как себя чувствовали на войне? «Двоякие ощущения – с одной стороны чувство патриотизма, с другой – страх». Почему на первом месте патриотизм? «Там, на передовой, видно: против нашего государства весь Запад. Со всех сторон базы НАТО, и, как они это любят, пытаются уничтожить нас чужими руками, на этот раз – через Украину. Техника преимущественно западная, кроме украинцев воюют наемники-легионеры. Почему страшно? Потому что снаряды взрываются рядом».

Как бороться со страхом и не терять самообладание под обстрелами? Точных ответов на эти вопросы у нашего героя нет. Возможно, люди с боевым опытом, отслужившие по контракту в нескольких «горячих» точках, могли бы дать точные рекомендации командиру-новичку. Но в отделении Евгения служили такие же новобранцы, как и он. Самому молодому было 20 лет. Многих воспитывали там же – на передовой. «До того, как под первый обстрел попали, парни не понимали, куда приехали – шутили, свистели. Пришлось сделать замечание, потому что свист снарядов можно было не услышать».

На вопрос, каково это – в первом бою отвечать не только за себя, но и за подчиненных, отвечает: «Сложно сказать. Переживал, чтобы ни с кем из моего отделения ничего не случилось». А добиться этого помогали внимательность, физическая подготовка и командный голос. Благодаря им удавалось верно оценить, куда летят снаряды, вовремя предупредить подчиненных и быстро увести их в укрытие – при необходимости.

«Был такой момент: начался обстрел, пришлось отделение быстро уводить. Когда в одном из боев от близкого взрыва на голову земля посыпалась, все вскочили, резко запрыгнули на БМП и уехали, сменили местоположение. И часто во время обстрелов мы с БМП очень быстро соскакивали и так же быстро на нее забирались, когда нужно было уходить. Во время другой атаки по моей команде запрыгнули все в канаву, ведь вероятность того, что снаряд попадет в маленькую канавку, гораздо меньше. Все прошло моментально – свист прилета, удар, взрыв, но люди среагировали быстро. Никто не пострадал. И паники ни у кого не было. Все резко сгруппировались, побежали в укрытие, несмотря на то, что разрывы ложились близко».

Спортивная подготовка для воина необходима, в этом Евгений быстро убедился. «Там очень большая физическая нагрузка, постоянно в бронежилете нужно перемещаться, и все делать быстро». Правило «Своих не бросаем» в бою соблюдал каждый. «Не акцентировали внимание, кто быстрее бежит или ловчее прыгает. Если кто-то задерживался – ждали, терялся – звали, помогали друг другу. Иначе – не выжить».

Но самым сложным, как выяснилось, была не борьба со страхом, а отсутствие свободы распоряжаться своим временем, самим собой. «В гражданской жизни столько бытовых мелочей, которые мы и не замечаем. А в поле понимаешь, как они важны. Не можешь, например, пойти покушать, когда захотелось – все делается в определенные моменты. Сначала надо выехать в более безопасную зону и там, со всеми предосторожностями, ужинать. 24 часа в сутки надо быть настороже, спали с автоматами. Нет связи с близкими – интернет, телефон доступны только по возвращении в Россию. Но жить без интернета, в информационном вакууме, привыкаешь. К тому же, постоянно находишься в движении, нет времени на то, чтобы посидеть, погрустить».

Примеры проявления настоящего боевого братства Евгений видел не раз в боях и в перерывах между ними. А еще – в Ростове-на-Дону, когда лечился госпитале. «Лежали там же парни из Кадыровского полка, человек восемь. Приезжали их сослуживцы и помогали им всем – независимо от национальности».

Отвечая на вопрос о самых страшных воспоминаниях, Евгений вспоминал о встречах с беженцами. Рассказы мирных жителей о том, как они месяцами сидели в подвалах, спасаясь от бомбежек, как их травили за русскую речь, врезаются в память крепче свиста снарядов. «Ко мне однажды подошли две женщины. Искали девочку – дочку одной из них. Увидели, что я в российской форме и попросили о помощи. Но чем я им мог помочь, не зная, где она потерялась? Поговорили. Женщины рассказали, как они в подвале сидели – ни воды, ни еды. Кое-как добывали необходимое, рискуя жизнями, выбирались ненадолго из подвала. Когда сделали гуманитарный коридор, и людей наконец-то начали выводить, начался артобстрел. Наши ребята вели безоружных через этот коридор, а по ним лупили…»